ВСЕ ЭТО ТОЛЬКО СКАЗКИ…
– Евгений, а почему взрослые пишут сказки?
– Да как вам сказать... или взрослые – люди еще недостаточно зрелые, чтобы писать что-нибудь другое, или уже достаточно зрелые, чтобы не писать ничего другого. Один из этих ответов определенно правильный!
– Вы до сих пор читаете сказки?
– А что есть в литературе, кроме сказок? Для меня любое литературное произведение – сказка. Мне кажется, писатели сами понимают, что они только сказки и пишут – правда, называя некоторые из этих своих сказок «правдивыми историями»... но тут все зависит от того, насколько ты честен! Так что мой ответ: да, я читаю только сказки.
– Почему?
– А что мне еще остается? Вот газеты разве... Но журналисты тратят так много времени, стараясь убедить меня в том, будто их сказки – по-настоящему «правдивые истории», что у них почти не остается времени рассказать сами истории! А мне больше нравятся истории, чем комментарии к ним...
– Вы любили сказки, когда были ребенком?
– Тогда я, наверное, еще не умел отличить сказку от не-сказки...
или, правильнее сказать, больше-сказку от меньше-сказки. Я просто любил книги как таковые. Книги были для меня миром, существовавшим рядом с другим миром... реальным то есть, и я всегда замечал, что мне было легче ориентироваться в книжном мире, чем в реальном.
– Вам читали книжки на ночь?
– О да, и много! Это одно из моих самых дорогих воспоминаний: сколько себя помню, мама все время читала мне то одно, то другое. Кстати, и такие вещи, которые детям не принято читать... например, «Одиссею» или «Дон Кихота»!
– А была у Вас какая-нибудь любимая сказка? Или несколько сказок?
– Дон Кихот.
– Почему же роман, а не сказка?
– Мне казалось, что это просто очень длинная сказка! И что в ней рассказывается о людях, ни на кого не похожих... о тех, кто создавал свои собственные правила игры.
– Сами в детстве сочиняли сказки?
– Без конца! Но тогда я совсем не понимал, что «сочинять» и «врать» – разные вещи, так что мне все время приходилось оправдываться перед друзьями. Да и вообще-то мне кажется, что был только один человек, который верил всему, что я рассказывал, – я сам.
– И тем не менее Вы все-таки рассказывали свои истории другим?
– К сожалению, да! Причем за это часто приходилось расплачиваться: мои друзья уже тогда прекрасно различали, где правда, где ложь.
– Записывали свои истории?
– Очень редко, почти никогда. Я писал стихи – их и записывал.
– Сколько лет Вам тогда было?
– Восемь или девять...
– А в сказках о чем шла речь?
– Да конечно же, о том, что случалось со мной «самим» – причем в самых разных местах!
– Хотелось ли Вам в те времена иногда, чтобы Ваша собственная жизнь была как сказка?
– Да в моей жизни (во всяком случае, в той, которую я сам сочинял) все и так было как в сказке! В том воображаемом мире, где я обитал, мои фантазии становились реальностью. Я был готов что угодно принять за правду – должен признаться, я и сейчас продолжаю в том же духе. Меня, скажем, не удивила бы внезапная встреча с гномом или феей!
– Но кем же Вам тогда хотелось стать – сказочным принцем, всемогущим волшебником, гномом/лесовиком/троллем, духом, ребенком, наделенным необыкновенной проницательностью... или каким-нибудь другим сказочным персонажем?
– Да всеми понемножку... Но больше всего – одним совсем конкретным человеком, Дон Кихотом.
– Вам нравилось переодеваться?
– Еще как! Причем я придумывал самые странные костюмы... помню, на одном школьном празднике даже был сеньором Помидором из сказки Родари.
– Как насчет театра – вы играли в театр?
– Конечно. Особенно – в кукольный театр, для всех соседских детей, собиравшихся у окна.
– Театр для себя тоже был?
– Это уж прежде всего! Мне ужасно нравилось примеривать на себя разные «другие судьбы».
– Любили выступать в чужой роли?
– Больше всего на свете! И совершенно забывал о том, кто я на самом деле.
– А теперь?
– Увы. Впрочем, я и сейчас часто разговариваю с теми, кого нет рядом, – как будто они тут, поблизости. А иногда даже забываю, что тот или иной разговор происходит только у меня в голове! Потом, правда, я все-таки вынужден возвращаться в реальность – когда раньше, когда позже.
– Что, кроме сказок, Вы пишете?
– Я пишу все, что пишется: стихи, романы, рассказы, истории, пьесы. И даже монографии и учебники – я лингвист по образованию и профессии. Из всего, что мной написано, только стихи пока не выходили отдельной книжкой. Все остальное публиковалось либо в России, либо других странах. Пишу время от времени и статьи для газет и журналов.
– Вы пишете по-русски?
– Да, почти всегда. Но иногда и по-датски – изредка.
– Когда Вы пишете сказку, Вы где – в России или в Дании?
– Это зависит от того, какую сказку. Я ведь в принципе могу находиться где захочу: этому я еще в детстве научился!
– Я тоже хочу писать сказки. Как Вы думаете, это любой может?
– Конечно! Любой может и любой пишет... Каждая жизнь – сказка, если, конечно, внимательно посмотреть вокруг.
– Как бы Вам понравилась такая идея – сказка как домашнее задание школьнику?
– Замечательная идея! Правда, есть нечто более важное, чем уметь писать сказки... – важно уметь помнить: что бы ты ни написал – это только сказка.
– И Вы будете продолжать писать сказки?
– Вне всякого сомнения! Я, правда, пока не знаю, будут ли они называться «сказками» или «романами», «рассказами», «стихами»... газетными статьями, если уж на то пошло.
– Не хотели бы Вы рассказать о своей жизни в Дании?
– Когда-нибудь после смерти. И только при условии, что это тоже будет воспринято как сказка!
Приводится по интервью Херты Турновски из книги:
Eugen Kluev. Gutenachtgeschichten / Godnathistorier. Mohrdieck Tryk A/S, 2003 (Дания). Опубликовано в еженедельнике «Экран и сцена».
